среди нихВ соседней лагуче на куче

среди них
В соседней лагуче на куче старых лохмотьев сидит дочка Есбике — Сакиш, молча глотая беззвучные слезы и стараясь наложить еще одну заплату на платье. Порой она опускает курчавую голову и замирает. Ведь ей так немного надо: только дойти туда, как старухе Ийс, и прижаться к юрте снаружи, заглянуть в щелочку… Но вчера приходила Калиха и строго приказала именем Айгыз: «Чтобы дочка Есбике и показываться не смела у белых юрт, пусть сидит у себя! Обойдется и без песен!»
А песня летит над аулом… Не только здесь прислушиваются к ней. Старый Буркитбай, который целый день доит кобылиц у привязи жеребят, тоже слушает песню, беспрерывно ворча себе под нос.
— Поет, день и ночь поет… Целое лето гостит, а хоть бы раз я в лицо его видел… Когда тут увидишь? Пятьдесят кобылиц, и каждую десять раз в день доить надо… Привязан я тут, как эти жеребята… Мечусь, как конь на аркане… «Смотри, чтоб юрта Улжан без кумыса не осталась, чтоб у Айгыз всегда саба была полная, чтоб в гостиных юртах две сабы наготове стояли, да у Калихи чтоб свой кумыс был!..» Жеребят дотемна не отвязывают, к ночи еле до дому доберешься…
Только несколько секунд, переходя от кобылицы к кобылице, Буркитбай может прислушаться к отдаленной песне. Ведя за ним очередного жеребенка, подпускаемого к матери, ловит едва слышные звуки и его помощник Баймагамбет — юноша с острым взглядом синих глаз под густыми бровями. Потом он снова слышит лишь однообразную воркотню Буркитбая, который, опустившись на одно колено, быстро доит кобылиц.
— Двадцать лет… Двадцать лет подряд Буркитбай кобылиц доит, а что толку? — бормочет старик. — Уж если Айгыз и Калиха и дадут когда-нибудь чашку кумыса, так тут же и попрекнут: «Обжора несчастный, чтоб ты подавился, не столько надоишь, сколько сам выпьешь». Каждый день одно и то же слышу… А у меня колени уже не сгибаются, пальцы, как дохлая овца, раздулись от этой дойки… Ночами кости так ноют, что глаз не сомкнешь…
Баймагамбет давно знает все это. Участливый, всегда готовый прийти на помощь каждому, он горячо говорит:
— Ну и оставь! Брось ты эту дойку проклятую! Делал бы ты у них что-нибудь другое, Буке!
Буркитбай хочет улыбнуться, но усталое лицо только искажается горькой усмешкой.
— Ой, мальчик мой, неужели я не бросил бы, если б знал, куда уйти? На какую я теперь работу гожусь — хромой да безрукий?

Результаты (английский) 1:

among them, in the neighbouring laguče
on a pile of old rags sitting daughter Esbike-Sakiš, silently swallowing bezzvučnye tears and trying to put another patch on dress. Sometimes she puts a kurčavuû head and freezes. Because it is so little: only walk there, as the old woman Ijs, and cling to the yurt outside, look into schelochku ... But yesterday came strictly ordered and Can name Ajgyz: "To my daughter Esbike and not appear bold in white yurts, let sit in! Cost and without songs! "
The song flies over an AUL ... Not only listen to it here. Old Burkitbaj, that day the mares have foals leash milks, too, listens to the song, grumbling to himself.
— sings day and night sings ... The whole summer visits, and at least once I saw him in person. When you see here? Fifty Mares, and every ten times a day milking ... I was bound, as these Colts. Going back and forth, like a horse on a Mage? ... "Look out to the yurt Ulzhan without Kumys is left to the Ajgyz always Saba was full, two yurts in the living rooms to Saba at the ready stood Kalihi, Yes to your Kumys was ... not otvâzyvaût dotemna Foals, to night barely got home ...
Only several seconds, going from the Mare to Mare was, Burkitbaj can listen to a song. While the next foal, podpuskaemogo mother, catches barely audible sounds and his assistant Bajmagambet is a young man with a sharp eye blue eyes under thick eyebrows. Then he again hears only the monotonous vorkotnû Burkitbaâ, who, having sat on one knee, easily milks mares.
— twenty years ... Twenty years in a row Burkitbaj mares milk, but what's the point? -old man Mumbles. -If Ajgyz and Can and will ever Cup of Kumys, so immediately and popreknut: Glutton unfortunate, that you choked on, not so much nadoiš′ how much the drink. " Every day the same thing I hear ... And I already do not bend your knees, fingers, like a dead sheep, razdulis′ from this milking ... At night the bones ache so that the eye is not somkneš′ ...
Bajmagambet long knows all this. Sympathetic, always ready to come to the aid of everyone, he hotly said:
-and leave! Throw you this dojku damn! Did you have something else, Buka!
Burkitbaj wants to smile, but the tired face only distorted bitter smile.
— Oh, my boy, did I not would throw if knew where to go? What I now am good work — lame Yes armless?

Результаты (английский) 3:

Among them
in the neighboring лагуче to heap old simply slid sitting daughter Есбике - Сакиш, silently глотая беззвучные tears and trying to impose another patch for a dress. Sometimes it lowers курчавую head and freezes.And it is a little to be: only walk there, as well as boys bring Tamino Gambia, and sigh to yurt outside, look to the lift gates ... But yesterday found Калиха and strictly ordered name Аигыз:"To daughter Есбике and displayed does not envisage the white Nexia, let sits on themselves! Cost and without songs! "
a song flies over аулом ... not only here in listening to it. The old of,Which all day доит Papei, you untether foals, also to a song, without interruption Winston caught him gently by itself under nose.
- sings, day, and night sings ... a whole summer visiting, and I would be once again I am in a person of his saw ... when I see? Fifty-Papei,And every ten times a day must be verging ... tied i am here, as well as the great Italian master ... Мечусь, as well as horses in the Corriere della Sera: could you say ... "see, we yurt is one such names without kumys has not remained, but the Аигыз always saba was complete,But in the living room village two sab stood ready, yes the Калихи unto their kumis was! .." Foals we congratulate not отвязывают, the night crawl up to home kids ...
only a few seconds, turning from toured to finds this amusing,Of can to listen to the distant song. While driving the next enormous beast, подпускаемого to mother, picks up barely heard when descending sounds and his assistant Баимагамбет - a man with sharp eyes blue eyes under thick eyebrows.Then once again, he hears only repetitive воркотню Буркитбая, which reassigned on one knee, quickly доит Papei.
- twenty years ... twenty years in succession of Papei доит, as well as confusing? - Fascinated man.- If that is what Аигыз and Калиха and give ever cup kumys, so immediately and попрекнут: Restaurant "Myllenium an accident, but you avoid suffocation, not so much надоишь, how much the very first glass can".Each day one and the same i hear ... and I already do not flex knees, fingers, as дохлая mutton, soft spots from this days kumys ... Nights dozen bones so that the eye is not сомкнешь ...
Баимагамбет long knows all of this. torment,Is always ready to come to the assistance to everyone, he warmly said:
- I leave! You won't be lost you this milking had survived! Would you have them something else, bouquets!
of wants to smile,But decay person only is distorted by bitter strong stuff.
- Roi, my boy, did I not challenged would be, if b knew, where to go? For what I have now work wouldn't know myself - Millo yes безрукии?